Преподобный Амвросий Оптинский

Будущий старец родился 23 ноября (6 декабря н. ст.) 1812 года в селе Большая Липовица Тамбовской губернии в семье Михаила Федоровича и Марфы Николаевны Гренковых. Его отец был пономарем, а дед - священником храма Пресвятой Троицы в Большой Липовице. Накануне рождения младенца в доме было много гостей, собравшихся на праздник благоверного великого князя Александра Невского, память которого празднуется 23 ноября. Старец впоследствии шутил: "Как на людях я родился, так все на людях и живу". Родившегося младенца нарекли в честь празднуемого святого Александром.
В семье Гренковых было восемь детей: четыре сына и четыре дочери, Саша был шестым из них. Он рос бойким, веселым и смышленым мальчиком, но не был, что называется, "образцом послушания" - отличался озорным характером, нередко затевал шалости, за которые ему потом попадало от взрослых. Но эти проделки носили беззлобный характер.
Когда Александру исполнилось 12 лет, его отдали в первый класс Тамбовского духовного училища. Учеба давалась ему легко, в 1830 году в числе лучших он закончил училище и поступил в Тамбовскую духовную семинарию. И здесь он проявил незаурядные способности, его товарищ по семинарии вспоминал: "Тут, бывало, на последние деньги купишь свечку, твердишь, твердишь заданные уроки; он же (Саша Гренков) занимался мало, а придет в класс, станет наставнику отвечать, - точно как по писаному, лучше всех". Соученики любили Александра за его легкий, живой, веселый нрав, он всегда был, что называется, "душой компании". На последнем курсе семинарии Александр тяжело заболел, болезнь была опасная. Вот как рассказывал об этом сам старец: "Надежды на выздоровление было очень мало. Почти все отчаялись в моем выздоровлении; мало надеялся на него и сам я. Послали за духовником. Он долго не ехал. Я сказал: "Прощай, Божий свет!" И тут же дал обещание Господу, что если Он меня воздвигнет здравым от одра болезни, то я непременно пойду в монастырь". Болезнь прошла, юноша не забыл своего обета, но несколько лет откладывал его исполнение. В 1836 году Александр Гренков окончил семинарию, но не стал поступать в Духовную академию и не принял священного сана.
Некоторое время Александр Михайлович был домашним учителем в помещичьей семье. Тогда он ближе узнал людей, что расширило его жизненный опыт и пригодилось в дальнейшем, когда приходилось разбирать бесчисленные житейские ситуации и давать советы. Стремление к сосредоточенной внутренней жизни со временем становилось всё сильней, не мог забыть он и данный Богу обет.
Однажды, гуляя в лесу вдоль ручья, Александр Михайлович явственно расслышал в его журчании слова: "Хвалите Бога, любите Бога". Этот случай также стал для него знамением, призывающим целиком посвятить себя Богу.
После одного вечера, проведенного в гостях, в праздных разговорах, он почувствовал, что больше не может вести такую жизнь. Наутро он в последний раз пришел в училище, сообщил Покровскому о намерении уехать в Оптину и просил никому не сообщать об этом. Никакие возражения и уговоры не подействовали. Опасаясь, что родные и знакомые могут поколебать его решимость, Александр уехал в Оптину тайно от всех, не испросив даже разрешения епархиального начальства.

Первый год в монастыре

В воскресенье, 8 октября 1839 года, Александр Михайлович Гренков подъезжал к Оптиной пустыни. Вот уже среди густой зелени показались белые стены, синие со звездами главы и золотые кресты обители. Шла поздняя литургия, когда он прибыл на место.
Александр Михайлович сразу поспешил в церковь, а после литургии - к старцу Леониду, чтобы получить разрешение остаться в монастыре. Старец благословил его жить первое время в гостинице. Затем он отправился к игумену отцу Моисею, получил его благословение и стал устраиваться на новом месте. Ему отвели небольшую комнату во флигеле во дворе монастыря, у ворот.
Так началась совершенно новая жизнь. Молодой насельник исправно посещал богослужения, ежедневно бывал у отца Леонида, присматривался к обращению старца с народом, слушал его наставления. В январе 1840 года он перешел жить в монастырь, хотя еще не был официально зачислен в братию.
В апреле 1840 года Александр Михайлович Гренков был зачислен в братию монастыря. В ноябре 1840 года послушника Александра перевели в Предтеченский скит, где он прожил около пятидесяти лет.
Старец Леонид особенно любил молодого послушника, выделял его среди остальных, ласково называя Сашей. Но из воспитательных побуждений нередко испытывал на людях его смирение: делал вид, что сердится на него, даже дал ему прозвище "химера" (так в народе называют пустоцвет на огурцах). Как-то старец при всех в гневе обрушился на послушника Александра и даже выгнал его из кельи, но оставшимся посетителям, в недоумении наблюдавшим эту сцену, сказал: "Великий будет человек".
После смерти старца Леонида брат Александр стал келейником отца Макария и исполнял это послушание около четырех лет. В 1842 году он был пострижен в мантию с именем Амвросий (в честь святителя Амвросия Медиоланского, память этого святого совершается 7/20 декабря). В 1843 году последовало рукоположение в иеродиаконы, а через три года - в иеромонахи.

"Сила Божия в немощи совершается"

Здоровье отца Амвросия со временем сильно пошатнулось. Когда он ездил на иерейскую хиротонию в Калугу, то простудился и долго болел, получив осложнение на внутренние органы. С тех пор он уже не мог по-настоящему поправиться от болезней. Но подвижник никогда не унывал и признавался, что телесная немощь благотворно действует на его душу. "Монаху полезно болеть", - любил повторять старец Амвросий. И другим в утешение говорил: "Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения".
В начале сентября 1846 года отец Амвросий вновь заболел и так серьезно, что уже не надеялись на выздоровление и он был келейно пострижен в схиму с сохранением имени Амвросия.
Через некоторое время, неожиданно для всех, больной начал потихоньку поправляться. В дальнейшем приступы болезни неоднократно повторялись, иногда угрожая жизни подвижника. Это положение сильнее аскетических подвигов способствовало его духовному укреплению, он, можно сказать, привык находиться на грани жизни и смерти, что само по себе освобождает от всяких земных привязанностей, заставляет жить одной надеждой на помощь Божию. Отец Амвросий переносил болезнь без ропота, с благодарностью Господу. Всё это время незримо происходило возрастание в немощном телесно монахе разнообразных духовных дарований.

Подвижническая жизнь

Внешняя сторона жизни старца Амвросия была самая скромная. В келье его было только необходимое: в переднем углу - несколько икон, около двери висели ряса и подрясник с мантией, кровать с холщевым, набитым соломой, тюфяком и такой же подушкой - вот и все ее убранство. При старце были два келейника: отец Михаил и отец Иосиф (Литовкин, будущий старец). Главным письмоводителем был отец Климент (Зедергольм), сын протестантского пастора, перешедший в Православие, высоко образованный человек.
На молитву отец Амвросий вставал в 4 утра, звонком вызывал келейников, они прочитывали правило, после чего старец оставался один, совершая Иисусову молитву. После краткого отдыха, читались часы: третий, шестой с изобразительными и, смотря по дню, канон с акафистом Спасителю или Божией Матери. Эти акафисты старец выслушивал стоя. После молитвы и легкого завтрака начинался трудовой день с небольшим перерывом в обеденное время. Ел старец крайне мало. Даже во время обеда келейники продолжали задавать ему вопросы по просьбе посетителей. После некоторого отдыха напряженный труд возобновлялся - и так до глубокого вечера. Трудно представить себе, как он мог, будучи постоянно болен, в полном изнеможении сил, принимать ежедневно толпы людей и отвечать на десятки писем.
Несмотря на крайнее изнеможение и болезненность старца, день всегда заканчивался вечерним молитвенным правилом, состоящим из малого повечерия, канона Ангелу хранителю и вечерних молитв. От беспрерывных докладов келейники, то и дело приводившие к старцу и выводившие посетителей, едва держались на ногах. Сам старец временами лежал почти без чувств. После молитвы келейники принимали благословение и оставляли старца одного.

Дар прозорливости

Среди духовных благодатных дарований отца Амвросия, привлекавших к нему тысячи людей, следует в первую очередь упомянуть прозорливость старца. Легким, никому не заметным намеком он указывал людям их слабости и заставлял их серьезно задуматься. Одна дама, часто бывавшая у старца Амвросия, сильно пристрастилась к игре в карты и стеснялась сознаться ему в этом. Однажды, на общем приеме, она стала просить у старца "карточку" - фотографию. Старец внимательно, своим особенным, пристальным взглядом посмотрев на нее, сказал: "Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?" Она поняла намек и покаялась старцу в своей слабости.

"Вера пришла смотреть лицемера..."
Одна молодая девушка, окончившая высшие курсы в Москве, мать которой давно уже была духовной дочерью отца Амвросия, никогда не видя старца, не любила его и называла "лицемером". Мать уговорила ее побывать у отца Амвросия. Придя к старцу на общий прием, девушка стала позади всех, у самой двери. Вошел старец и, отворив дверь, закрыл ею молодую девушку. Помолившись и оглядев всех, он вдруг заглянул за дверь и говорит: "А это что за великан стоит? Это - Вера пришла смотреть лицемера?" После этого он побеседовал с нею наедине, и отношение к нему молодой девушки совершенно переменилось: она горячо полюбила его, и судьба ее решилась - она поступила в Шамординский монастырь. Кто с полным доверием предавался руководству старца, никогда в этом не раскаивался, хотя и слышали иногда от него такие советы, которые с первого раза казались странными и совершенно неисполнимыми.

Окормление интеллигенции

Среди посетителей старца были и представители интеллигенции, многие из которых благодаря отцу Амвросию смогли вернуться к вере, Церкви, в своих жизненных исканиях найти путь к спасению. Бывали у старца и знаменитые, известные люди - писатели, философы, ученые.
Неоднократно посещал Оптину пустынь Лев Николаевич Толстой, впервые он побывал здесь в 1877 году. Его сестра Мария Николаевна стала монахиней Шамординского монастыря, основанного отцом Амвросием неподалеку от Оптиной, она окончила свои дни схимницей, была близкой духовной дочерью старца. Толстой приезжал повидаться с сестрой, с ней его связывали всю жизнь глубокие внутренние отношения. Трижды довелось писателю беседовать со старцем Амвросием, который произвел на него очень сильное впечатление. Толстой так отозвался о старце: "Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко стало и отрадно у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога". В 1890 году, выйдя после беседы с отцом Амвросием, он сказал окружающим: "Я растроган, растроган". В то время знаменитый на всю Россию писатель, имевший последователей и учеников, переживал глубокий душевный кризис. Как известно, его учение отвергало главные истины христианства и саму Церковь. Как-то после почти часовой беседы с Толстым отец Амвросий, как вспоминают, едва дышал, был утомлен и произнес "Горд очень!"
Другим знаменитым посетителем и собеседником старца был Федор Михайлович Достоевский, побывавший в Оптиной летом 1878 года. По воспоминаниям жены писателя Анны Григорьевны "с тогдашним знаменитым старцем отцом Амвросием Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине, и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление... Из рассказов Федора Михайловича видно было, каким глубоким сердцеведом был этот всеми уважаемый старец". Впечатление от Оптиной и бесед со старцем отразились в последнем, самом значительном произведении Достоевского - романе "Братья Карамазовы".

Казанская Горская Шамординская обитель. Икона Божией Матери "Спорительница хлебов"

В последние годы жизни старца в 12 верстах от Оптиной, в деревне Шамордино, был устроен по его благословению женский монастырь, в который, в отличие от других женских обителей того времени, принимали больше неимущих и больных женщин. Тогда женщине или девушке, чтобы поступить в монастырь, необходимо было либо купить для себя келью, либо сделать хоть небольшой взнос на обитель и содержать себя своими средствами или трудами, так как женские монастыри не имели возможности обеспечивать полное содержание монашествующим. Поэтому больные и не обладающие средствами женщины практически не могли рассчитывать на поступление в обитель, даже если имели склонность к монашеской жизни. Вот таких бедных и обездоленных старец Амвросий принимал на свое попечение и старался как-нибудь их пристроить.
Старец ежегодно в летнее время приезжал в Шамордино, чтобы лично наблюдать за всеми делами, эти посещения были для сестер большим праздником. Вскоре он задумал воздвигнуть в общине огромный каменный храм в честь Богородицы, сооружение которого было начато в 1889 году. Все эти разнообразные хозяйственные и духовные начинания побудили отца Амвросия в 1890 году переселиться в Шамордино.
Монастырь был посвящен Богородице, Ее Казанской иконе, но батюшка благословил написать и освятил еще одну икону Заступницы Усердной, ставшую благословением обители. Произошло это так.
В 1890 году настоятельница Болховского Всесвятского монастыря игумения Илария прислала старцу икону Богородицы совершенно нового письма: Божия Матерь на ней изображена сидящей на облаках, Ее руки подняты в благословляющем движении, внизу - сжатое поле, среди цветов и травы снопы ржи. Изображение Богородицы было заимствовано с иконы "Всех святых" главного храма Болховского монастыря, а поле со снопами написано по благословению старца. Он назвал икону "Спорительница хлебов", показав, что Матерь Божия помогает не только в духовных нуждах, но и в земных трудах. Старец очень любил этот образ и заповедал молиться перед ним всем своим духовным чадам. Для акафиста иконе он сам написал припев: "Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, подаждь и нам, недостойным, росу благодати Твоея и яви милосердие Твое". Первым чудом по молитве перед иконой стал прекрасный урожай на шамординских полях и в Калужской губернии в голодный для всей России 1891 год.

Кончина старца

Именно в Шамордино суждено было старцу Амвросию встретить час своей кончины. Он неоднократно пытался вернуться в Оптину, но это было невозможно из-за усилившейся болезни. Он уже предчувствовал, что приближается расставание с земной жизнью.
В сентябре 1891 года болезнь усилилась так, что отец Амвросий потерял и слух, и голос, начались его предсмертные страдания - столь тяжелые, что подобных им, как признавался сам старец, он во всю жизнь не испытывал. 8/21 октября его соборовали, а на следующий день причастили.
Узнав о крайне тяжелом состоянии старца Амвросия, в Шамордино приехал настоятель Оптиной пустыни архимандрит Исаакий. На следующий день, 10/23 октября 1891 года, в половине двенадцатого, старец, три раза вздохнув и с трудом перекрестившись, скончался.
Чин отпевания был совершен во Введенском соборе. На погребение съехалось около 8 тысяч человек. 15 октября тело старца было предано земле с юго-восточной стороны Введенского собора, рядом с его учителем иеросхимонахом Макарием. Примечательно, что именно в этот день, 15 октября, всего за год до кончины, старец Амвросий установил праздник в честь чудотворной иконы Божией Матери "Спорительница хлебов".
Сразу же после кончины отца Амвросия начали совершаться чудеса по молитвам к нему, старец, как и при жизни, исцелял, наставлял, посылал утешение. Часовня над его могилой стала местом паломничества со всех концов России. Современник старца писал: "Тут, в Оптиной, было сердце, вмещавшее всех, тут были свет, теплота, радость, - утешение, помощь, уравновешение ума и сердца, - тут была благодать от Христа ... тут была любовь, всех вмещающая, тут был старец Амвросий".

Частицы святых мощей преподобного Амвросия Оптинского хранятся в двух саратовских храмах - в храме во имя Всех Святых, в Земле Российской просиявших, и в Свято-Алексиевском женском монастыре, где пребывают ковчеги с частицами мощей преподобных Оптинских старцев.

Наставления и советы старца Амвросия:

Прозорливость старца Амвросия сочеталась с другим ценнейшим даром, особенно для пастыря - рассудительностью. Старец часто делал наставления в полушутливой форме, но глубокий смысл его речей нисколько от этого не умалялся. Люди невольно задумывались над образными выражениями отца Амвросия и надолго запоминали данный урок. Часто на общих приемах слышался вопрос: "Как жить?" Старец благодушно отвечал: "Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы, как заляжем, так и встать не можем".

"Бог смиренным дает благодать"
Одна монахиня за невольное ослушание подверглась строгому выговору от настоятельницы. Больно и обидно было ей, но, подавив в себе самолюбие, она замолчала и только попросила прощения. Возвратившись в келью, она заметила, что на душе у нее светло и отрадно. Вечером того же дня она сообщила обо всем случившемся батюшке Амвросию. Старец сказал: "Этот случай - промыслителен, помни его. Господь захотел показать тебе, как сладок плод смирения, чтобы ты, ощутив его, понуждала себя всегда к смирению, сначала к внешнему, а затем и к внутреннему. Когда человек понуждает себя смиряться, то Господь утешает его внутренно, и это-то и есть та благодать, которую Бог дает смиренным. Самооправдание только кажется облегчающим, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение".

О самомнении
Отец Амвросий неустанно предупреждал своих духовных чад о вреде самомнения и самолюбия. Одному из посетителей, который имел тщеславный помысл, батюшка рассказал притчу: "Одного пустынника выбрали архиереем, он долго отказывался, но они настояли. Тогда он и подумал: я не знал, что я достоин, верно, есть что-нибудь у меня хорошее. В это время явился ему ангел и говорит: "Рядниче (рядовой монах), что ты возносишься, там люди нагрешили и им нужно наказание, вот оттого и выбрали, что хуже тебя не нашлось"". Старец говорил: "Памятозлобие, зависть, ненависть и подобные страсти кроются внутри и рождаются, и произрастают от внутреннего корня самолюбия. Ветви снаружи как ни обрубай, пока корень этот будет сыр и свеж и не будет употреблено средств подсечь внутренние разветвления этого корня, чрез которое проникает зловредная влага и произращает наружные отпрыски, - труд будет напрасен. Секира к истреблению корня самолюбия - вера, смирение, послушание и отсечение своих хотений и разумений".

О борьбе с грехами
"Отчего люди грешат?" - задавал иногда старец вопрос и сам же отвечал на него: "Или оттого, что не знают, что должно делать и чего избегать, или, если знают, то забывают, или ленятся, или унывают... Это три исполина - уныние или леность, забвение и неведение, - от которых связан весь род человеческий нерешимыми узами. А затем уже следует нерадение со всем сонмищем злых страстей".

О терпении скорбей и обид
Тому, кто жаловался на скорби, старец говорил: "Если солнце всегда будет светить, то в поле все повянет; потому нужен бывает дождь. Если все будет дождить, то все попреет; потому нужен ветер, чтобы продувал. А если ветра недостаточно, то нужна бывает и буря, чтобы все пронесло. Человеку все это в свое время бывает полезно, потому что он изменчив". "Когда тебе досаждают, не спрашивай никогда "зачем" и "почему". Этого нигде нет в Писании. Там сказано напротив: ударят тебя по правой щеке, подставь и левую; а это вот что значит: если бьют тебя за правду, то не ропщи и подставь левую, т. е. вспомни свои неправые дела, и увидишь, что достоин наказания".

Немощь человеческая
Когда батюшке говорил кто-нибудь "не могу" (что-либо потерпеть или исполнить), он нередко рассказывал про одного купца, который все говорил: "Не могу, не могу - слаб". А пришлось ему раз ехать по Сибири; он был закутан в двух шубах и ночью задремал; открыл глаза и вдруг видит - точно сияние перед собою, всё как будто волки мелькают; глядит - действительно волки. Как он вскочит... да, забыв про тяжесть шуб, -прямо на дерево!

О вреде похвал
"Когда хвалят, то на это надо не обращать внимания, не отвечать и не спорить. Пусть хвалят, а только самому сознавать в себе, стоишь ли ты похвалы или нет. Если будешь противоречить, то выйдет лицемерие; ведь тонкое чувство удовольствия от похвалы все-таки есть в тебе; да и те, которым ты будешь противоречить, не поверят тебе, поэтому когда хвалят, не говори ничего, опусти глаза, и молчи".

О покаянии
О покаянии старец говорил: "Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую; а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, а потом опять за свое принимается".

"Не пища имеет значение, а заповедь"
Один противник поста сказал батюшке: "Не все ли равно Богу - какая пища?" На это старец ответил: "Не пища имеет значение, а заповедь; Адам изгнан из рая не за объядение, а за вкушение, только за вкушение запрещенного. Почему и теперь в четверг или вторник можно есть, что хочешь, и не наказывается за это, а за среду и пятницу наказывается, потому что не покоряется заповеди. Особенно же важно тут то, что чрез послушание вырабатывается покорность".

Официальный сайт Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина Пустынь
www.optina.ru