Преподобный Варсонофий Оптинский

14 апреля (1 апреля по старому стилю) отмечается день памяти преподобного Варсонофия Оптинского, одного из великих Оптинских старцев.
Почтить его память и поклониться его святым мощам можно не только в Оптине. Частицы святых мощей преподобного Варсонофия есть и в двух саратовских храмах - в храме во имя Всех Святых, в Земле Российской просиявших, и в Свято-Алексиевском женском монастыре, где пребывают ковчеги с частицами мощей преподобных Оптинских старцев.
По отзыву преподобного Нектария Оптинского, преподобный Варсонофий "из блестящего военного, в одну ночь, по соизволению Божию, стал великим старцем". Путь в Оптину старца Варсонофия оказался длиннее всех остальных Оптинских старцев: он пришёл сюда по благословению преподобного Амвросия на сорок седьмом году жизни, когда уже сильная седина пробилась в его волосах. Каким же был этот путь?

Преподобный Варсонофий, в миру Павел Иванович Плиханков, родился в 1845 году в Самаре в день памяти преподобного Сергия Радонежского, которого он всегда считал своим покровителем. Мать его Наталия скончалась при родах, а сам ребёнок остался жив благодаря таинству Крещения, которое немедленно совершил над ним священник. Отец его происходил из казаков, занимался торговлей. Дед и прадед мальчика были весьма богаты. Почти все дома по Казанской улице принадлежали семье Плиханковых. Все члены семьи были благочестивыми и глубоко верующими людьми, много помогали находившемуся на этой же улице храму Казанской иконы Божией Матери. Семья считала, что их род находится под особым покровительством Казанского образа Божией Матери. После смерти матери отец женился вторично, и в лице мачехи Господь послал младенцу глубоко верующую, добрейшей души наставницу, которая заменила ему родную мать. И вот Павлуша с раннего возраста - настоящий православный человек. Он ходит с мамой (так называл он мачеху) в церковь, регулярно причащается, читает домашнее правило. Позднее он вспоминал: "Любила мама и дома молиться. Читает, бывало, акафист, а я распеваю тоненьким голоском на всю квартиру: "Пресвятая Богородице, спаси нас!" Пяти лет Павлуша начал прислуживать в алтаре и нередко слышал, как люди предсказывали: "Быть тебе священником!"

Знаменательный случай произошёл с ребёнком, когда ему было около шести лет. Он сам вспоминал позднее: "Был я в саду с отцом. Вдруг по аллейке идёт странник. И дивно, как он мог попасть в сад, когда сад окружён большими собаками, которые без лая никого не пропускают. Тихо подошёл странник к отцу и, показывая на меня ручкой, говорит: "Помни, отец, это дитя в своё время будет таскать души из ада!" И после этих слов он вышел. Потом мы его нигде не могли найти. И Бог его знает, кто это был за странник". Девяти лет Павлушу зачислили в гимназию, учился он очень хорошо, много читал, прекрасно знал мировую литературу. Позднее, будучи старцем, он часто говорил о пользе книжных знаний, в первую очередь - житий святых. Об учёбе в гимназии он вспоминал: "Летом нас переселяли на каникулы в живописное казённое имение... Там была прекрасная берёзовая аллея... Воспитанники, обыкновенно, вставали в шесть часов, а я вставал в пять часов, уходил в ту аллею и, стоя меж тех берёз, молился. И тогда я молился так, как никогда уже более не молился: то была чистая молитва невинного отрока. Я думаю, что там я себе и выпросил, вымолил у Бога монашество".

Затем была учёба в Оренбургском военном училище, штабные офицерские курсы в Петербурге. Постепенно повышаясь в чинах, он скоро стал начальником мобилизационного отделения, а затем полковником. О поступлении в монастырь он тогда ещё не думал, представлял себе монашескую жизнь так: "страшная скука, - там только редька, постное масло да поклоны" Но он уже был призван, - часто незаметно, но иногда весьма явственно Господь вёл его именно в монастырь. Отсюда и многочисленные "странности" офицера Павла Ивановича Плиханкова. Военная служба, блестящая карьера. По службе он был на самом блестящем счету, и не за горами был для него генеральский чин. Прямая возможность к стяжанию всех мирских благ. И... отказ от всего. Сослуживцы и знакомые никак не могли понять: что же за "изъян" в стройном, красивом полковнике, весь облик которого так дышал каким-то удивительным внутренним благородством? Жениться не женится, балов и званых обедов, равно как и прочих светских развлечений, избегает. В театр, бывало, ходил, да и тот бросил. За спиной у Павла Ивановича даже поговаривали порой: "С ума сошел, а какой был человек!.."

Однажды поехал Павел Иванович в оперный театр по приглашению своего военного начальства. Среди развлекательного представления он вдруг почувствовал невыразимую тоску. Позднее он вспоминал: "В душе как будто кто-то говорил: "Ты пришёл в театр и сидишь здесь, а если ты сейчас умрёшь, что тогда? Господь сказал: В чём застану, в том и сужу... С чем и как предстанет душа твоя Богу, если ты сейчас умрёшь?". И он ушёл из театра, и больше никогда не ходил туда. Прошли годы, и Павлу Ивановичу захотелось узнать, какое число было тогда, чья была память. Он справился и узнал, что была память святителей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев. И Павел Иванович понял: "Господи, да ведь это меня святой Варсонофий вывел из театра! Какой глубокий смысл в событиях нашей жизни, как она располагается - точно по какому-то особенному таинственному плану".

Теперь сослуживцы уже не звали Павла Ивановича ни на пирушки, ни в театр. Зато у него появились маленькие друзья. Денщик Павла Ивановича, Александр, доброй души человек, помогал ему найти бедных детей, которые жили в бедных домах и хижинах, в подвалах. Впоследствии Старец рассказывал: "Я очень любил устраивать детские пиры. Эти пиры доставляли одинаково и мне и детям радость... А также я им рассказывал о чём-нибудь полезном для души, из житий святых, или вообще о чём-нибудь духовном. Все слушают с удовольствием и вниманием. Иногда же для большей назидательности я приглашал с собой кого-либо из монахов или иеромонахов и предоставлял ему говорить, что производило ещё большее впечатление... Перед нами поляна, за ней река, а за рекой Казань со своим чудным расположением домов, садов и храмов... И хорошо мне тогда бывало, - сколько радости - и чистой радости - испытывал я тогда и сколько благих семян было брошено тогда в эти детские восприимчивые души!"

В Москве Павел Иванович встретился со святым и праведным отцом Иоанном Кронштадтским. Эта судьбоносная встреча запомнилась ему на всю жизнь, позднее он напишет: "Когда я был ещё офицером, мне, по службе, надо было съездить в Москву. И вот на вокзале я узнаю, что отец Иоанн служит обедню в церкви одного из корпусов. Я тотчас поехал туда. Когда я вошёл в церковь, обедня уже кончалась. Я прошёл в алтарь. В это время отец Иоанн переносил святые Дары с престола на жертвенник. Поставив Чашу, он, вдруг, подходит ко мне, целует мою руку, и, не сказав ничего, отходит опять к престолу. Все присутствующие переглянулись, и говорили после, что это означает какое-нибудь событие в моей жизни, и решили, что я буду священником... А теперь видишь, как неисповедимы судьбы Божии: я не только священник, но и монах".

Наконец утвердился Павел Иванович в мысли идти в монастырь, но в какой, куда - здесь была полная неопределённость. В период этих раздумий попался в руки Павлу Ивановичу один духовный журнал, а в нем - статья об Оптиной пустыни и преподобном старце Амвросии. "Так вот кто укажет мне, в какой монастырь поступить", - подумал молодой военный и взял отпуск. Когда он только подходил к Оптинскому скиту, находившаяся в "хибарке" старца Амвросия одна блаженная неожиданно с радостью произнесла: - Павел Иванович приехали.
- Вот и слава Богу, - спокойно отозвался преподобный Амвросий...Оба они духом знали, что приехал будущий старец. Когда Павел Иванович пришёл в келью Старца, то нашёл там, кроме отца Амвросия ещё и отца Анатолия (Зерцалова). Оба они встретили его, как он вспоминал, "очень радостно", а недомогавший отец Амвросий даже встал, оказывая особый почёт приехавшему.

Преподобный Анатолий дал новоначальному послушание быть келейником иеромонаха Нектария, (последнего великого Оптинского старца). Около отца Нектария, его келейник прошёл в течение десяти лет все степени иноческие: через год, двадцать шестого марта 1893 года, Великим постом, послушник Павел был пострижен в рясофор, в декабре 1900 года, по болезни, пострижен в мантию с именем Варсонофий, двадцать девятого декабря 1902 года рукоположен в иеродиакона, а первого января 1903 года был рукоположен в сан иеромонаха. В 1903 году преподобный Варсонофий был назначен помощником старца и одновременно духовником Шамординской женской пустыни и оставался им до начала войны с Японией. В 1904 году начинается Русско-японская война, и преподобный Варсонофий за послушание отправляется на фронт: обслуживать лазарет имени преподобного Серафима Саровского, исповедовать, причащать, соборовать раненых и умирающих солдат. Он сам неоднократно подвергается смертельной опасности. По возвращении после окончания войны в Оптину Пустынь, в 1907 году, отец Варсонофий был возведён в сан игумена и назначен святейшим Синодом настоятелем Оптинского скита. К этому времени слава о нем разносится уже по всей России. Как в спасительную гавань, стремились люди в благословенный Оптинский скит к преподобному Варсонофию за исцелением не только телес, но и истерзанных, истомленных грехом душ, стремились за ответом на вопрос: как жить, чтобы спастись? Он видел человеческую душу, и, по молитвам, ему открывалось в человеке самое сокровенное. А это давало ему возможность воздвигать падших, направлять с ложного пути на истинный, исцелять болезни, душевные и телесные, изгонять бесов.

Его дар прозорливости особенно проявлялся при совершении им Таинства исповеди. С.М. Лопухина рассказывала, как, приехав 16-летней девушкой в Оптину, она попала в "хибарку", в которой принимал старец. Преподобный Варсонофий увидел ее и позвал в исповедальню и там пересказал всю жизнь, год за годом, проступок за проступком, не только указывая точно даты, когда они были совершены, но также называя и имена людей, с которыми они были связаны. А завершив этот страшный пересказ, велел: "Завтра ты придешь ко мне и повторишь мне все, что я тебе сказал. Я хотел тебя научить, как надо исповедоваться"...

Оптину за все время своей монашеской жизни преподобный Варсонофий покидал лишь несколько раз - только по послушанию. В 1910 году, также "за послушание", ездил на станцию Астапово для напутствия умиравшего Л.Н. Толстого. Впоследствии он с глубокой грустью вспоминал: "Не допустили меня к Толстому... Молил врачей, родных, ничего не помогло... Хотя он и Лев был, но не смог разорвать кольцо той цепи, которою сковал его сатана".

Первого (четырнадцатого) апреля 1913 года предал он свою чистую душу Господу. Похоронен был преподобный Варсонофий в Оптиной, рядом со своим духовным отцом и учителем, преподобным Анатолием (Зерцаловым). В 1996 году преподобный Варсонофий был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни, а в августе 2000 года - Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания. Мощи его покоятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни.

Во время бесед с духовными детьми старец Варсонофий говорил:

"Есть разные пути ко спасению. Одних Господь спасает в монастыре, других в миру... Везде спастись можно, только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за ризу Христову - и Христос не оставит вас.

Говоря о мире, считаю долгом сказать, что под этим словом я подразумеваю служение страстям, где бы оно не совершалось, можно и в монастыре жить по-мирски. Стены и черные одежды сами по себе не спасают.

Верный признак омертвения души есть уклонение от церковных служб. Человек, который охладевает к Богу, прежде всего, начинает избегать ходить в церковь, сначала старается прийти к службе попозже, а затем и совсем перестает посещать храм Божий. Ищущие Христа обретают Его, по неложному евангельскому слову: "Стучите и отверзется вам, ищите и обрящете", "В доме Отца Моего обителей много". И заметьте, что здесь Господь говорит не только о небесных, но и о земных обителях, и не только о внутренних, но и о внешних.

Каждую душу ставит Господь в такое положение, окружает такой обстановкой, которая наиболее способствует ее преуспеянию. Это и есть внешняя обитель, исполняет же душу покой мира и радования - внутренняя обитель, которую готовит Господь любящим и ищущим Его.

Нужно помнить, что Господь всех любит и о всех печется, но если и по человечески рассуждая опасно дать нищему миллион, чтобы не погубить его, а сто рублей легче могут поставить его на ноги, то тем более Всеведущий Господь лучше знает, кому что на пользу. Нельзя научиться исполнять заповеди Божии без труда, и труд этот трехстатный: молитва, пост и трезвение.
Самое трудное - молитва. Всякая добродетель от прохождения обращается в навык, а в молитве нужно понуждение до самой смерти. Ей противится наш ветхий человек, и враг особенно восстает на молящегося. Молитва - вкушение смерти для диавола, она поражает его. Даже святые, как, например, преподобный Серафим, и те должны были понуждать себя на молитву, не говоря уже о нас, грешных.
Второе средство - пост. Пост бывает двоякий: внешний - воздержание от скоромной пищи и внутренний - воздержание всех чувств, особенно зрения, от всего нечистого и скверного. Тот и другой неразрывно связаны друг с другом. Некоторые понимают только пост внешний. Приходит, например, такой человек в общество, начинаются разговоры, осуждение ближних, он принимает в них деятельное участие. Но вот наступает время ужина. Гостю предлагают котлеты, жаркое... Он решительно заявляет, что не ест скоромного.
- Ну, полноте, - уговаривают хозяева, - скушайте, ведь не то, что в уста, а то, что из уст.
- Нет, я насчет этого строг.
И не понимает такой человек, что он уже нарушил внутренний пост, осуждая ближнего.
Вот почему так важно трезвение. Трудясь для своего спасения, человек мало-помалу очищает свое сердце от зависти, ненависти, клеветы, и в нем насаждается любовь".

Тайна обращения. Стучися в наше сердце, благодать Божия, милующая и спасающая грешников, лишь бы они не отвратились от Господа, шли на этот благодатный призыв. Откликайтесь же на зов Господень не чувственным образом, но всем строем вашей жизни. Исполняйте заповеди Христовы, а они не тяжки: "Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть" (Мф. 11, 30), - сказал Господь. Откликайтесь на призыв Христа и, пожив с Ним здесь, на земле, вы достигнете затем вечного незаходимого света в Царствии Отца Небесного.

Промысл Божий. Если всякий человек будет следить за своей жизнью, и в особенности монах, то он увидит, что его жизнь есть сплошное чудо. Вся наша жизнь располагается по некоему таинственному плану, которого мы не замечаем или не понимаем. Я даже думаю, оттого мы так нерадиво живем и грешим, что не понимаем внутреннего смысла событий нашей жизни. Например, одни и те же святые покровительствуют нам, и в дни их памяти происходит с нами много замечательных событий.

Зрение духовное. Мы все должны стремиться к Богу, к небу, к востоку. Но должно видеть свои грехи и немощи, исповедуя себя первыми из грешников, видя себя ниже всех, и всех над собою. А это-то и трудно. Все мы норовим замечать за другими - вот он так в чем слаб, а я - нет, я паинька, я лучше его, - и так надо всеми... С этим надо бороться. Тяжела эта борьба, но без нее нельзя узреть Бога. Правда, лицом к лицу видят Его немногие, вроде Серафима Саровского, но хотя бы отображение Его видеть должны стремиться все без исключения. Если веруем во Христа и по силе стремимся исполнять Его заповеди, то хотя бы в щелочку, а все же видим Его. Наше зрение, т.е. способность видеть Христа, и зрение святых людей можно сравнить со способностью человека и орла смотреть на солнце. Орел высоко поднимается над землей, парит в небе и немигающими глазами смотрит на солнце, а у человека зрение к этому не приспособлено, человек не может вынести всей полноты света, а орел может. Так и с божественным светом: те, у кого приспособлено к тому духовное зрение, будут Его видеть, а прочие - нет.

Сила слова. Слово, хотя и простое, но сказанное от сердца, сильно влияет на человека, а слова и умные, да не от души сказанные, ничего не стоят. Это все равно, что встать около окна и дуть в форточку против ветра; какая польза? Слова матери имеют творческую силу, так как они, конечно, исходят из самой глубины сердечной; великую силу имеет и слово духовного отца.

Отдых духовный. Положим, человек не поддался искусительной мысли, что будто Бога нет, он верует в Господа, - тогда враг искушает иным образом. "Отдохни, - говорит он, - ты устал. Ну, если не хочешь сойти с лестницы вниз, то, по крайней мере, посиди на ступеньках. Отдых необходим". Правда, отдых необходим не только для тела, но и для души, но какой отдых? Духовный, т.е. чтение Слова Божия, Житий святых и т.д. А враг внушает: "Сходи в театр, пьеса идет нравственная, прекрасная музыка; все это тебя развлечет". Действительно, пошел человек в театр и вынес, как ему кажется, хорошее впечатление. Потом враг соблазнит пойти в гости, хотя там часто бывают безбожники, но что до этого? И в гости пошел, а там опять попалась афиша одного театрального представление и опять пошел в театр, да и вернулся к прежней плотской жизни, которую уже, было, оставил. Нет, такой отдых незаконен. Повторяю: - отдых нужен, и люди не только все молились. И в молитве должно быть рассуждение. Только отдых святых был безгрешен и позволял им после него с новыми силами приняться за подвиги. Святые не оставались все в подвиге, чтобы не надорваться.
Однажды св. апостол Иоанн Богослов на крыльце своего дома сидел с птичкой на руках. Проходивший человек удивился и сказал:
- Что ты делаешь? Словил птичку и гладишь?
Апостол ответил:
- Ты охотник, кажется, у тебя лук и стрелы, если перетянуть лук, что сделается с ним?
- Он оборвется, - был ответ.
- Так и человек не может упражняться только в духовном. Не выдержит - сорвется, - пояснил апостол Иоанн Богослов.
Надо все делать с рассуждением, а то бывает и ревность не по разуму.

Оптина Пустынь. Официальный сайт www.optina.ru.